За что мне крылья?

Нас было семеро. Все еще дети, почти подростки. Мы шли по разлитому предрассветному солнцу, опустившемуся на пыльный тротуар. Не помню, куда и зачем. Да и какая разница: впереди день, полный приключений и новых открытий, что еще нужно веселой и неугомонной кампании?
-
Но мы попали в сети. Их расставили для нас. Нас ждали…. ЗА что? ЗА чем? Кто? Боюсь, у меня нет ответа.
-
Я знаю, что ждали, а остальное не важно. Беды не случайны. Они всегда вас ждут…
-
Это была яма. Наша сеть. Она терялась в пыльном асфальте, нам было не до нее. В тот миг все думали о другом, и ничего, решительно ничего, не видели.
-
Поэтому все угодили в пропасть, как в кроличью нору.
-
Мы провалились в бездну, в которой пустота и темный вкрадчивый смех. Вместо дна
живой, хищный туман, все враждебно, но дьявольски красиво.
-
Смех все громче. Яркая вспышка, и мы в новом чужом мире. Вокруг синие и фиолетовые цвета, размытые силуэты исполинских деревьев, красная трава, и всюду мелкие облачка густых туманов, скользящих над землей. Над всем этим слепящим маревом далеко у горизонта наше родное солнце, родное, но не настоящее, словно картонное, и все же яркое.
-
Над нами смеялись, весь окружающий мир, и даже малиновые небеса. Мы не знали что делать, стояли и жались друг к другу, было страшно…
-
Смех небес стих.
-
“Ready! Go!” - скомандовал голос Хозяина.
-
Мы побежали, каждый знал куда, без сговоров.
-
К солнцу.
-
«Ran, ran, ran»
-
Это была игра по чужим правилам, нами управляли, нас сделали пешками, кости бросали за нас.
-
Розовая земля хрустела словно останки, а трава растекалась под ботинками кровавыми разводами.
-
Мы были не одни. Погоня….
-
Облачко тумана, такое милое на вид, как тучка из сказки. Только интуиция не врет: оно живое и оно враг, оно заберет двух из нас, мы это знаем.
-
Кто будет первым?
-
Каждый сам за себя. Бороться нет смысла. Добежать до солнца, коснуться рукой. Кто сумеет?
-
Не сумели двое: младшие ребята, наши друзья. Мне было их жалко, но еще больше я жалел себя.
-
Я в ужасе смотрел, что сделал с ними туман: обхватив дымчатыми лапами крохотные тела, он вцепился в душу, словно клещ, безжалостно, бездумно, нет, он не убивал – насиловал, его дело - удовольствие от мук, его дело - козырь в игре, его дело - извращенное блаженство, его дело - испорченная детская душа, страдания и жалобный крик, он не зло, он насильник чистых душ, в аду его не примут, там чище.
-
Нас пятеро. Все бежим. Впереди алый лес и желтое болото. Над болотом туманы, другие. Они светятся изнутри, словно болотные огоньки, блеклым газом в них растворены души, души залитые вином, сексом и воровством, они тоже убийцы, но «гуманные», трусливые, бьющие исподтишка. Они бессознательные киллеры тел, расщепители света, магниты тьмы, им нет дела: ребенок или взрослый, они слепы, но их удел медленная, несмываемая кровь на руках.
-
Они тоже опасны.
-
Они тоже охотятся.
-
По приказу.
-
В аду им рады.
-
Они заберут одного.
-
Только бы не меня.
-
All of you must die!
-
Они собрали свою жатву, мы ничего не могли сделать, помолиться на бегу за их души и бежать. Потерять одежду, глаза и руки, лишь ноги в остаток, как насмешка, и медленная гнилая смерть третьего, боже, она миновала меня. Спасибо!
-
Нас четверо, а солнце так близко, и так далеко…
-
За лесом река. Вместо воды нефть, черная, вязкая, зловонная. Брода нет. Придется плыть. Здесь хищник: до другого берега не доберется еще один из нас. Только бы быстрее.
-
The deep is hungry.
-
Плывем, задыхаясь от испарений, слепит фиолетовое небо, только его и видно, руки немеют от боли, но надо плыть, отставший будет убит.
-
Утащили под воду четвертого. Огромные щупальца золотого цвета, мы не слышали боли, мы не слышали страха.
-
Другой берег. Скорее из воды. Четвертый всплыл. Он не кричит, он мертв. Его опустошили, действительно опустошили, оставили лишь кожу, внутри ничего нет. Это были торговцы, мертвые торговцы живым товаром, их место в этом мире вечно, их принципы камены, их ад бесконечен…
-
Трое только трое.
-
Поле с высокой травой, на сколько хватает глаз. Трава, словно щетина железных прутьев обмазанных клеем, вокруг роятся мухи.
-
Не медлить!
-
Вперед.
-
Еще есть надежда.
-
Но есть и знание: двое не выйдут из зарослей, не ведаю, откуда это знание приходило ко мне, но оно было.
-
I see you.
-
Сгустки туманов, с двух сторон. Приближаются. У них зияющая дыра вместо души без единого лучика света. Ее не может быть, она выжжена, как клеймо, их ад в их кошельке. Они за нами. Кто попадется? Это последняя дистанция, на последнем издыхании, надо быть быстрее всех, теперь каждый сам за себя, вырваться, сбежать отсюда.
-
Быть быстрее, чтобы жить.
-
I kill you, nobody can save.
-
Я быстрее.
-
Двое друзей попались. В кандалы. Их приковали нерушимыми узами. Их отдадут хозяину, их душа засохнет и смириться, их боль утихнет и пройдет.
-
Я жив. Стальное поле кончилось.
-
Вот она цель: холм, а с него до солнца один прыжок. Я одержим, я слеп, нечего не вижу, кроме гнилого абрикоса на небе. Только его…, только к нему….
-
Погоня не кончилась. Никто не должен был уйти, я понял это. Но туманов вокруг не было. Только в черном плаще спускался с холма незнакомец. Но я не смотрел в его сторону.
-
Ничего не видя вокруг, слепо шел вперед последний из семи, приковав взгляд к нарисованному солнцу.
-
Только когда тень человека в черном заслонила свет игрушечной лампочки, наваждение отступило. Я попался. Хозяин поставил подножку.
-
Game over.
-
Падение.
-
Блеск бритвы в руках маньяка, ослепительный блеск металла, за ним не видно солнца, не видно, неба, жизни. Зеленый свет горит в глазах, и кроме глаз ничего не видно, его ад он сам. Он болен, он одержим, он виноват в том, что живет, нет, в этом виноват я.
-
Расплата.
-
Кровь.
-
Только она настоящая и живая.
-
Смерть и яркий свет.
-
Душа в небо.
-
-
P.s: Я не пишу эти строки, потому что меня уже нет, я диктую их шепотом тихим, и странный человек в домашнем халате, покорно записывает мои мысли, принимая за свои, передавая мою историю другим. Я младший, самый младший, самый недостойный из семи.
-
За моей спиной звенят белоснежные крылья…

Любовь.

Любовь для каждого хороша по-своему…Но для каждого она в той же степени ужасна. Я говорю сейчас о любви, а не о тех зыбких и несерьезных чувствах, кои человеку свойственно путать с любовью. Таким чувствам присущи слова – «хочу» и «надо», любви же слова не свойственны вовсе.
Когда любовь приходит и сжимает сердце колючими тисками, все мы волей-неволей становимся мазохистами, ибо ослепленные радуемся той боли, что идет по пятам за любовью и не на шаг не отстает. Ее не видно в начале, но она неизбежно приходит, когда мы остро осознаем, что под этими небесами счастливой любви быть не может. Да, любовь это всегда страдания, всегда жертвы и потери, будь то взаимная или безответная любовь. С первой проще, она обжигает не сразу и не так сильно, последняя же оставляет лишь незаживающие шрамы, призванные вечно кровоточить в минуты ностальгии. Эти шрамы не лечатся, и даже если возлюбленная вдруг ответит через время взаимностью, в ней вдруг проснутся чувства, это не изменит ровным счетом ничего. Любовь, пришедшая однажды и отвергнутая, умирает навсегда, а воскрешать мертвых неблагодарное и гиблое дело. Уже не хочется греть ее рук в своих ладонях, засыпать и просыпаться рядом. Это пустое. Остается лишь помнить и идти дальше. Зачем? Да потому что, кто не любил, тот мертв… Сколь горькой бы не была любовь, сколько бы не принесла она боли, каждый понимает, что лучше ничего в этой жизни не испытывали и хочет испытать ее вновь, когда дело касается любви, все мы немного мазохисты…

Конец святого государства.

Все теперь не так как прежде,

Одурела родина моя.

Свет добра все реже, реже

Пробивается сквозь тучи воронья.

-

Все теперь не так как было.

Наша жизнь теперь-безумный быт.

Скалиться свиное рыло,

Слышится из мрака стук копыт.

-

Наш кровавый путь недолог,

Нас погубит собственная дурь.

Потирает лапы жадный молох,

Нагоняя тучи новых темных бурь.

-

На горизонте небо в черных тучах,

И правят бал удельные вожди.

Там на высоких острых кручах

Чечетку пляшут черти на крови.

-

И нет надежды. Все пропало.

Былого, жаль, уж не вернуть.

Такого раньше не бывало.

Кончается России путь…

(1.01.2004г.)

Кузница снов.

Там все живы, кто любил меня,

Где восход, как праздник бесконечной жизни.

Там нет счета рекам и морям,

Но по ним нельзя доплыть домой…

«Ария»

-

Что видит Спящий, когда гаснут дневные фонари и загораются звезды ночи? Он приходит в свои мир, следуя сквозь темные коридоры за туманным огоньком. Без проводника туда не найти пути, ведь темный ворох дневной суеты, как лабиринт, заключает в своей пустоте.

А туманный огонек все ярче, и вот уже видна дверь, за которой сияет белой дымкой полупрозрачный, как шелк, горизонт. Где под светло-голубым небом простираются заливные луга, озера и реки. Где ватные тучи, раскиданные над землей свежим ветром, улетают на встречу восходу, и стаи разноцветных птиц, следуя за молодыми лучами нового солнца, оглашают малахитовые просторы приветственными криками.

Этот мирок зовет Спящего, каждая его нить, сплетаясь в единое целое, вечно вращающимся веретеном, рада привычному гостю. Здесь все, как в мечтах. В тех, что никогда не исполнятся там, в сером мире, где день настигает грезы.

В этом царстве спокойствия и чистоты, под сенью звезд Спящий отдыхает ото дня. И покидая этот мир, возвращаясь в ежедневный каменный быт, он знает, что ночью его снова будут ждать, он верит, что когда-нибудь, открыв глаза, он увидит за окном день, такой же, как ночью, и за порогом дома обнаружит не монолитные каменные дебри, а простой лес, в котором так легко дышать, ведь люди забыли, как это, по-настоящему дышать.

И пока Спящий улыбается злу, прощает обиды, любит ненавистников, и живет в сером мире с песней. Мелодия его жизни будет играть лишь высокие аккорды, а пасмурный мир, где даже солнце горит до боли тоскливо, не получит над ним власти, ведь его кузница снов чиста…

Взаперти.

Ты жил без искорки в глазах

И каждый божий день

Безмолвно гас в стальных руках

И превращался в тень.

-

Бродил, как призрак у земли

И не нашел покой.

Да вот же! Вот оно! Смотри!

Вот небо над тобой.

-

Да ты безумен, слаб и глуп,

Ты в клетке, в круге стен,

К твоим мольбам Всевышний глух,

Ты сам создал свой плен.

-

Ты позабыл души полет

В круговороте тел.

И кто в мученьях спину гнет,

Тот сам того хотел.

Ты гибнешь в каменных лесах,

Страшась суровых катаклизмов,

Как колос в грубых жерновах,

Как шестеренка глупых механизмов.

Конец…

Где смерть заблудилась в глухих коридорах,

Где зла и добра не найти,

Теряются нити ушедших раздоров

Сшивая иные пути.

-

И смотрят с небес обреченные боги

И демоны смотрят из ада,

Как в пропасть уходят кривые дороги

И следом убогое стадо.

Оборотни.

В разгаре яркий карнавал

И все кружатся в пляске

Гром музыки: «Маэстро бал!»

Нет лиц, кругом лишь маски.

-

И гости в зеркале кривом

Правдивы, но не верят –

Есть звери в облике людском

Есть люди в маске зверя.

-

И в полночь при кривой луне,

Когда густы ночные краски

В танцующем свечном огне

Растают всяческие маски…

Творчество

Снова сел писать "Темноград", был долгий творческий перерыв, но я с радостью обнаружил, что навыки никуда не делись, все по-прежнему ПИШЕТСЯ!